|
Грядет хозяин. Заключительная глава
Заключительную главу этого повествования про компанию «Тосол-Синтез» и ее основателя Валерия Артамонова пишу я, Анфиса Глушихина, человек с почти полувековым журналистским стажем.
Начинался мой путь в журналистике в 1965 году, когда я, будучи волочильщицей на Волгоградском сталепроволочно-канатном заводе (ВСПКЗ), стала рабкором заводской многотиражной газеты «Сталеканатчик». Потом стала литсотрудником этой газеты, потом редактором заводского радио. Без отрыва от работы окончила факультет журналистики в Ростовском (на Дону) госуниверситете. Была членом бюро заводского комитета ВЛКСМ (Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи, если кто не знает), членом КПСС, членом заводского штаба народного контроля. В этих ипостасях я пребывала до 1974 года, когда переехала в город Дзержинск и стала корреспондентом газеты «Дзержинец».
Зачем я об этом рассказываю?
Несмотря на 20-летнюю разницу в возрасте, мы прошли с Валерием Артамоновым одинаковый путь - оба мы из социализма. Просто я прожила в той эпохе дольше.
Мы свято верили в идеалы коммунизма и не считали их недостижимыми.
Лично я полагаю, что достижению этих идеалов помешали два фактора.
Первый: чудовищное воровство в верхних эшелонах власти. В начале 1990-х годов пошли дикие разоблачения. Валерий Артамонов сохранил свой партийный билет, а я написала заявление о выходе из КПСС и сдала партбилет (храню только билет члена ВЛКСМ).
Второй фактор (он то ли следствие, то ли причина первого) - невообразимая бесхозяйственность и абсолютное неуважение к собственности.
Валерий Артамонов рассказывает о том, что можно было найти в призаводских лесах, выброшенное туда за ненадобностью. А я, будучи народным контролером, видела гектары территории ВСПКЗ, уставленные ящиками с новым немецким оборудованием, полученным по фондам и обреченным ржаветь и гнить на заводских задворках. Много чего было на тех задворках.
Моя сестра работала в мясной промышленности. У нее до сих пор сердце кровью обливается, когда вспоминает, как пригоняли на мясокомбинат гурты откормленного скота, - совхозы выполняли план по сдаче мяса в живом весе. Животные стояли во дворе комбината некормленые, теряли этот «живой вес» и даже, случалось, дохли от голода. Забивать их было негде, холодильники были под завязку заполнены мясом ранее убитых овец, коров, свиней. А отпускать мясо в торговую сеть было нельзя - оно было строго фондируемым товаром. У продторгов фондов, видишь ли, не было, а прилавки магазинов были пусты…
Стоя на своем журналистском посту, я, сколь могла, всегда боролась против бесхозяйственности.
Но если люди работают для галочки, для пресловутого «плана», когда выбивают фонды, а потом не знают, что с ними делать, - такое положение не может длиться вечно. Оно и закончилось однажды.
***
Разрушать до основанья научились. А как на этом основанье построить что-нибудь заново?
Ваучерная приватизация сделала кого-то сказочно богатыми, а кого-то (вкупе с обесцениванием сберегательных вкладов) обрушила на самое дно. При таком начале нового строя откуда было взяться уважению к собственности?
У нас и собственности-то как таковой почти никогда не было, откуда же уважению взяться? Российский человек сам себе не принадлежал, в холопах был. У барина, у боярина. А сам боярин - в холопах у государя.
В те поры я не жила, могу судить только по истории (которую, признаюсь, знаю плохо или совсем не знаю). А во времена недоразвитого социализма - «всё кругом колхозное, всё кругом моё», так пели мы в детстве. То есть, ничьё.
«Ты на заводе хозяин, а не гость. Неси в кармане хотя бы гвоздь», - это уже из городского фольклора.
Рождение в муках нового строя я наблюдаю с самого начала. Приватизированные заводы и институты, если не оказывались в конце концов в руках рачительного собственника, просто гибли. Скороспелые кооперативы быстро находили свою нишу, но так же быстро и теряли ее, потому что приходили более сильные соперники.
Самым прибыльным делом, к тому же приносящим быструю отдачу, была и остается торговля. Но многие теряют приобретенное так же быстро, как и нажили. А многие вполне успешные купцы превратились в простых рантье: сдают выкупленную или построенную недвижимость в аренду, получают ренту и живут, поплевывая в потолок. Ведь со своим делом мороки не оберешься. Налоги, проверки, наезды, инспекции… бр-р-р!
А главная морока - наемный люд. Он не уважает тебя, не уважает твое дело, не признает твое право собственности и уносит «в кармане хотя бы гвоздь». У российского наемного работника не всегда есть чувство стыда, он не понимает, что залез в чужой кошелек, - для него по-прежнему «всё кругом колхозное, а, значит, моё». Ощущение границы между собственностями - это моё, а это уже не моё - будет, наверное, выкристаллизовываться еще долго.
***
Мне кажется, уважение к собственности и к собственнику появляется там, где хозяин печется не только о своем «движимом и недвижимом», но и о наемных работниках заботится. Люди понимают это - и платят высокопроизводительным трудом, преданностью фирме, признательностью работодателю.
По моим представлениям, таких предприятий, где соблюдается этот принцип, в Дзержинске не так уж и много.
И одно из них - компания «Тосол-Синтез». Всё написанное ранее - тому свидетельство.
Что касается взаимоотношений с наемными работниками, то несколько лет назад в одном из интервью Валерий Геннадьевич сказал:
- Можно представить нас великими гуманистами - вот такие мы заботливые. А можно представить жесткими эксплуататорами. Мы заботимся о человеке только для того, чтобы он восстановил свои силы, свои возможности и завтра снова смог придти на работу. Если люди будут постоянно болеть или будут испытывать постоянные проблемы из-за нехватки средств на элементарные вещи, на то, что требуется для воспроизводства, то есть на содержание детей, на их обучение и развитие, это отрицательно скажется на делах компании. Если у людей нет достаточных средств, то по большому счету их рабочий цикл ограничен, кончатся предыдущие ресурсы - и мы потеряем кадры.
Вот так резко и жестко. Но наемный работник ценит такую жесткость плюс хороший социальный пакет плюс уверенность в завтрашнем дне.
Я начала писать о предпринимателях сразу, как только они появились. Я испытывала к ним и продолжаю испытывать глубочайшее уважение. Взять на себя ответственность за свою судьбу, за судьбу своих близких, за судьбу наемных работников - это же настоящий подвиг! Но я уже неоднократно подчеркивала в своих публикациях, что уважаю предпринимателя до определенного предела. Если он начинает заедать чужую жизнь, он теряет право на уважение. Заедать чужую жизнь в моем понимании - это значит платить низкие зарплаты своим наемным работникам, эксплуатировать их нещадно, не считаться с интересами и потребностями окружающих людей, не исполнять обязанности перед потребителями. Если предприниматель замечен в этих прегрешениях - значит, уважения не заслуживает.
Заедают чужую жизнь не так уж редко, и это одна из причин того, что предпринимателя в нашем обществе не любят.
Другая причина лежит, мне кажется, чуть ли не на генетическом уровне. Как я сказала выше, не было в России собственности - не было и уважения к собственности. «Трудами праведными не наживешь палаты каменные» - всё, богатого человека изначально заклеймили.
Перешибить этот стереотип очень трудно.
Класс собственников в России складывался очень недолго - с 1861 по 1917 год. Именно в те годы, как утверждают историки, Россия резко рванула вперед по производительности труда, по объему валового продукта.
В советские годы предприимчивость стала преступлением, а бесхозяйственность - нормой хозяйствования. По сути дела, эти нормы сохраняются и сегодня в государственной и муниципальной экономике.
Я много лет наблюдаю, как формируется и исполняется городской бюджет, как контролируется его исполнение. Вдруг поднимется немыслимый ажиотаж вокруг какой-то суммы, депутаты чуть не врукопашную бьются за нее. В то же время между пальцами могут утечь гораздо б?льшие ассигнования.
***
Частный бизнес, если он успешен, то успешен только потому, что там деньги считают, там не делают бессмысленных, бесхозяйственных шагов.
Я интересуюсь деятельностью компании «Тосол-Синтез» тринадцать лет, знакома со всеми ее учредителями - и с теми, кто работает там сейчас, и с теми, кто ушел в самостоятельное плавание. В последние полгода, когда взялась за подготовку этой книги к печати, бываю там достаточно часто.
Там проходят самые разные встречи, совещания. В приемной постоянно кто-то дожидается, чтобы попасть к генеральному директору компании Валерию Артамонову или к председателю совета директоров Дмитрию Уткину. Секретари время от времени напоминают заседающим, что подошло время следующей встречи…
Но есть одно священнодействие, во время которого никто не смеет беспокоить руководителей. Вполголоса говорят: бюджет. Когда идет обсуждение бюджета, всё остальное отодвигается в сторону. Причем произносится это волшебное слово очень часто.
Я спросила Валерия Геннадьевича, почему только и слышно: бюджет, бюджет, бюджет…
- В начале месяца подводим итоги месяца прошедшего, в конце планируем бюджет на предстоящий месяц.
- Так не два раза в месяц у вас совещания по бюджету! Намного чаще.
- Предприятий у компании много, вот и заседаний по бюджету много.
А, казалось бы, компания богатая, швыряй деньги направо - налево…
Бюджет просчитывается и контролируется руководителями жестко. Но в компании есть еще и внутренний аудитор, который дополнительно проверит каждую цифру. В городских банках тосоловского аудитора знают все и очень не любят: кому это надо, чтобы цеплялись к каждой запятой? Зато в компании знают, что договор с банком будет заключен на самых выгодных условиях под минимальный процент.
Несколько слов из недавней истории города. ТС «подарил» своего аса-аудитора городской администрации на должность… Не будем уточнять должность. Продержался он там неделю. Глава администрации сказал, что не нужен ему такой работник, и вернул из немилости человека беззубого, бесконфликтного, который что есть в администрации, что нет его.
А городу это было преподнесено вот как: Артамонов хотел посадить в высокое чиновничье кресло своего ставленника.
Есть еще один известный тосоловец - Дмитрий Уткин. Дела со строителями он ведёт очень строго. От любой строительной организации он добьется самой низкой, вменяемой цены - и потребует максимально качественной работы.
Бывает, что подкатываются к руководителю ТС и любители откатных схем: мы, мол, вам запишем в документах одну цену, вы оприходуете сырье по другой, а разницу - пополам…
«Зачем мне перекладывать деньги из одного кармана в другой?» - спрашивает в таких случаях Валерий Геннадьевич.
«Тосол-Синтез» известен в городе как крупный благотворитель. Однако Артамонов относится к благотворительности отнюдь не благосклонно. «Каждый рубль, вложенный в производство, - говорит он, - даст потом десять рублей. Рубль, вложенный в благотворительность, в лучшем случае не даст ничего, в худшем - даст отрицательный результат, потому что поощряется иждивенчество».
Личные средства (зарплату, дивиденды) Артамонов тоже вкладывает в какие-то значимые проекты. Если не находит поддержки своим проектам в родном городе, начинает строить за его пределами.
Сейчас у него в планах строительство еще двух торговых центров в Дзержинске.
- Почему вы строите только торговые центры? - спрашиваю. - Народ уже возмущается: город превращается в сплошную торговую площадку, нормы обеспечения торговыми местами давно превышены.
- Мы строим классные, просторные торговые центры. С лифтами, эскалаторами, траволаторами, доступные для людей с ограниченными возможностями. Магазины шаговой доступности - почему это должны быть какие-то лавочки, где не повернуться? Пусть в шаговой доступности будут нормальные магазины!
- Покупательская способность дзержинцев не соответствует таким объемам.
- Мы не собираемся сами торговать. Мы строим под конкретные торговые организации. Они сами просчитывают покупательскую способность населения. Если идут сюда, значит, им это выгодно. А мы работаем не для отчета перед кем-то, не для галочки - мы работаем для потребителя, и все наши ориентиры только на него. Есть спрос - мы обеспечиваем предложение.
А еще в планах Артамонова строительство парковок для автомобилей - подземных, многоярусных. Они городу нужны позарез. Но это и финансово затратные объекты, и трудоемкие. Немногие из городских предпринимателей возьмутся за них. «Тосол-Синтез» может позволить себе такое - у него блестящая кредитная история, любой банк предоставит кредит практически на любую сумму.
О планах компании и лично Артамонова можно рассказывать часами. Предприятия развиваются не просто веерно - они развиваются по спирали, восходящей вверх.
В июле 2013 года мы еще раз побывали на производствах компании.
* Бывший ЗЖБК меняется буквально на глазах. От «китайской» («берлинской») стены остались только воспоминания. Приводятся в порядок помещения, монтируется новое оборудование. Заливают полы, красят стены.
Мы привыкли, что химические цеха - это огромные корпуса, громоздкие «этажерки», такие же громоздкие ректификационные колонны.
Корпуса и здесь огромные, высокие - ЗЖБК все-таки! Но производство автохимии почти теряется под высокими сводами. Установки, оснащенные по последнему слову техники, компактны. Компоненты по хитрым рецептурам (чуть не каждая - ноу-хау) подаются с филигранной точностью взвешивания - только так можно получить качества, которые требуются от продуктов ТС. С трудом верится, что через вот эти почти миниатюрные реакторы прогоняются на огромных скоростях многотонные объемы продукта.
Концентрированное сырье в разных пропорциях разбавляется водой. Берут воду с расположенной неподалеку Игумновской ТЭЦ. В былые времена такая вода сразу же и шла в производство. Со временем очистка воды постоянно совершенствовалась, и теперь она очищается, по сути, до состояния чистейшей H2O. Установки для очистки воды тоже очень компактны.
Масштаб производства начинаешь постигать только тогда, когда видишь огромные рефрижераторы или сцепы вагонов, которые один за другим подходят под погрузку.
* На месте маленькой пустыни, о которой было написано, уже возведены фермы логистического центра.
* Три цеха в ООО «Капролактам Тосол-Синтез» выдают продукт. Работники КТС разносят по городу информацию: спрашивают с нас жестко, но и платят соответственно. Как нам повезло, говорят они, что мы попали на работу в эту компанию.
* В небольших помещениях, похожих на бывший гараж, выдают на гора тротуарную плитку. Связующее в ней - полиэтилен, полученный расплавлением упаковки, в которой приходит сырье. Можно бы упаковку на полигон ТБО отправлять, но хороший хозяин всему найдет применение. Плитка не рекламируется, но за ней уже выстраивается очередь - очень бы неплохо выложить «вечной» брусчаткой территорию вокруг дома, дорожки в саду.
* Заключен договор на строительство торгового центра с подземной парковкой на месте бывшего кинотеатра «Юбилейный».
* «Тосол-Синтез» станет, скорей всего, партнером муниципалитета в реконструкции стадиона «Химик» - никто другой этот объект не потянет, никому другому не получить под это необходимый банковский кредит.
Мироед. Акула. Хищник. Эксплуататор. Такие эпитеты услышим мы в адрес Артамонова (и иже с ним) при осуществлении этих и других планов. Услышим от тех, кто никогда ничего не создал и создать не сможет. Но если мы хотим жить благополучно и в достатке, то должны признать за «мироедами» право на существование и созидательную работу. Без них мы снова сможем построить только тот «социализм», о котором сказано выше.
Мечта Валерия Геннадьевича состоит в том, чтобы дело, заложенное им, существовало не просто много лет - много поколений. Только человек-хозяин - надежная опора всему.
***
Эта книга - рассказ о конкретном предприятии и о конкретном человеке, его создавшем. Я не хочу здесь вдаваться во властное устройство России и говорить о роли государственных структур в возможном преобразовании общества. Если то, что сделано за 20 лет в «Тосол-Синтезе», будет транслироваться на другие предприятия, общество переменится неузнаваемо. Давайте не будем мешать.
Анфиса ГЛУШИХИНА
|
12+
