СССР погубило казнокрадство

Мы с ностальгией вспоминаем многие рудименты советской эпохи. Собственно, вот уже тридцать лет мы проживаем то наследство, которое наработали советские граждане. Но, пожалуй, самое главное «наследство», которое досталось нам от СССР, - это казнокрадство. Казнокрадство и очковтирательство.

О «лихих девяностых» писать не буду - о них и так очень много написано. Скажу только, что лично для меня 1990-е разделились на два неравных периода. 1990-1993 я была «во власти» - работала на освобожденной основе председателем депутатской планово-бюджетной комиссии (сегодня подобные образования в Городской думе называются комитетами). Получала приличную зарплату (она превышала журналистскую более чем в два раза) и всех тягот тех лет не почувствовала. Наверное, когда-нибудь расскажу, как мы работали, что для нас было главным, насколько мы были близки к избирателям.

Зато с октября 1993-го и до конца «лихого» десятилетия я прошла немало ступеней нищеты, социальных пособий, судебных тяжб и предвзятостей.

Двухтысячные годы - жестокое выкарабкивание из той пропасти, куда страна свалилась на закате СССР и при зарождении самостоятельной, независимой (от кого?) России.

Успеху мешало доставшееся в наследство казнокрадство - вот почему я вынесла в заголовок такой мой вывод.

Казнокрадство - оно было в разных формах.

Вспомним задворки Волгоградского сталепроволочноканатного завода, где целые гектары были уставлены ящиками с новым немецким оборудованием, о чем я писала в третьей части. Кто-то ведь его заказывал, добивался фондов, ездил в Москву в командировки, потом в Германию - зарубежные командировки были особенно желанными.

Командировки «за бугор» выбивали не из-за производственных потребностей, а из сугубо личных. Привозили чемоданы барахла, заменители валюты - чеки Внешпосылторга, которые потом отоваривали в «Березках». Этим ласковым словом именовали магазины, где было то же зарубежное барахло, но продавали его не за рубли, а за иностранную валюту или упомянутые чеки.

В инстанциях настойчиво доказывали необходимость и командировок, и станков (а далее, уже по заключенным договорам, следовали новые и новые командировки).

Могу предположить, что именно такие командировки заложили фундамент нашего отставания в машино- и станкостроении. Забота ведь была не о местной промышленности, главным был вояж в зарубеж.

Государство платило за чужие станки немаленькие деньги, извлекая их из оборота. В итоге станки в красивых строганных ящиках стояли на задворках. Я не убеждена, что их как-то употребили, возможно, они так и достоялись до стадии металлолома.

Почему я упомянула, что ящики были строганные? Потому что советское оборудование приходило в грубой, нестроганной упаковке. На экспорт (некоторые виды проволоки, с которой я работала, отправляли за рубеж) мы тоже упаковывали красиво, а для себя почему-то абы как…

Так вот, от строганных ящиков потихоньку стали отдирать доски - сначала ради самих досок, уж больно хороши были. Потом стали отвинчивать детали и целые узлы от самих станков. Сначала для ремонта работающего оборудования, потом - для всяческих нужд.

Или такой вариант. Строительная организация добивалась снижения плановых заданий, хотя имела все возможности выполнить первоначальный план. Но напрягаться не хотелось, если можно было работать спустя рукава. При снижении плана из проекта убирали весьма важные объекты, тем не менее получали очень немаленькие премии. После очередного тяп-ляпа трест заходил на новый объект. При этом площадка под него не была должным образом подготовлена, хотя за ее подготовку кто-то тоже успел получить свои немаленькие премии.

Как случилось, например, что город Дзержинск оказался выстроенным без ливневых стоков? Мне приходилось слышать вот какой довод: город, мол, построен на песках, вода всё равно уйдет. Куда уйдет? В карстовые воронки, размывая их всё шире и всё глубже?

На противокарстовых исследованиях тоже экономили… Сэкономленное, естественным образом, раскладывали по личным карманам.

Ох, с каким восторгом я смотрела фильм «Премия» по сценарию Александра Гельмана (1974 год)! В жизни-то я уже насмотрелась на подобные картины. Но тот факт, что ситуацию заметили, что заговорили об этом вот так, вслух, для меня значил только одно: раз об этом говорят, значит, грядут перемены.

Нет, перемены если и были, то к худшему. Язвы углублялись, усугублялись. Через семь лет после «Премии» тот же Гельман написал сценарий похожей производственной драмы «Мы, нижеподписавшиеся» (1981 год).

Казнокрадство легко зарождается, но потом одолеть его трудно. Может быть, и вовсе невозможно.

Отщипывание куска от общественной собственности существовало, видимо, всегда - во всех временах и пространствах. За воровство и руки отсекали, и головы рубили, и на кол сажали. Но оно все равно живет как одна из ипостасей жизни.

Казнокрадство - особая разновидность воровства, при которой воруют вроде бы ни у кого - и сразу у всех.

Погуляешь по интернету - найдешь множество образчиков. Вот, например: «Иногда видим, что государь, вопреки своей кротости, бывает расположен и к строгим мерам: он выгнал из службы двух или трех сенаторов и несколько других чиновников, оглашенных мздоимцами; но сии малочисленные примеры ответствуют ли бесчисленности нынешних мздоимцев?». К какому времени можно отнести такое наблюдение? Да к любому.

В СССР тоже жестоко наказывали за воровство. Даже я помню, как в 1940-е годы сажали в тюрьму за горсть колосков, за жменю зерна, что колхозница унесла с общественного поля для своих голодных ребятишек. В то же время каждый новый председатель колхоза (а они сменялись ежегодно) успевал выстроить себе богатый дом: нащипывал где-то.

К концу советской эпохи казнокрадство достигло космических масштабов. Думаю, что именно от него и погиб великий Союз Советских Социалистических Республик. Возможно, его могла бы спасти жесткая рука Юрия Андропова. Михаил Горбачев оказался для этого слишком либеральным и мягкотелым.

Тащили всё и везде. «Ты на заводе хозяин, а не гость. Неси домой хотя бы гвоздь»…

В 1990-х несли уже не гвоздь. Разворовывали страну целыми предприятиями, целыми отраслями. Предложенная ваучеризация, которая по задумке должна была наделить каждого гражданина России приличной долей от общенародной собственности, на деле свелась к сосредоточению собственности в руках нескольких умников. Только немногие владельцы ваучеров сумели обменять их на акции, например, «Газпрома». Основную же массу ваучеров за бесценок скупили те, кто понимал, что к чему. В Москве на выходах из метро толпились перекупщики с самодельными плакатиками «Куплю ваучеры!». Кому-то удавалось сбыть свой пакет «собственности» за более-менее приличную цену. Кто-то отдавал его за бутылку горячительного.

Но из тех, кто заглотил большой кус, далеко не все умели управлять захваченным. Заводы вставали, поля зарастали древесным бурьяном. Примета того времени: одна за другой закрывались государственные парикмахерские - у людей не было денег на их услуги, стриглись дома.

В то же время мелкое разворовывание действующих предприятий не прекращалось

В конце 1990-х - начале 2000-х я, словно дитя, радовалась зарождению кооперативов, ТОО (товариществ с ограниченной ответственностью). Создавались частные СТО - станции технического обслуживания автомобилей. Снова открывались парикмахерские и фотосалоны - теперь уже частные. «Идет хозяин! - ликовала я. - Он будет беречь свое добро, не станет покупать ненужное, не позволит оборудованию гнить, не позволит его разворовывать!».

Пишу о предпринимателях с самого появления их на останках СССР. И очень скоро отметила: россиянин-обыватель невзлюбил их с первого дня. Об этом я тоже писала - см. статью «Почему в России не любят предпринимателей».

На верхах тоже не любят предпринимателя. Во властных кругах постоянно твердят о поддержке МСБ (малого и среднего бизнеса), но до настоящей поддержки дело так и не доходит. Лично мне причина видится в том, что у МСБ особо-то не украдешь: если уж ему деньги выделили, назад он не «откатит». Его можно прижать только проверками, придирками, ничем не обоснованными санкциями.

Другое дело гос- и муниципальные структуры. Туда сколько ни дай, до крайнего, рабочего, работающего звена всё равно дойдут только копейки.

Не так давно премьер-министр Медведев вошел в пословицы своим высказыванием: денег нет, но вы держитесь.

Теперь он постоянно говорит: деньги в регион послали, столько-то миллиардов.

Во-первых, значительная часть миллиардов растворяется сразу же, не покинув Садового кольца.

Во-вторых, на местах осваивать миллиарды не с кем. Простолюдины, о которых власти перестали думать, которым платят совершенно мизерные зарплаты и еще более мизерные пенсии, вкалывать на казнокрадов больше не хотят.

По разным оценкам, дефицит инженеров-строителей, экономистов и руководителей, других специалистов с высшим профильным образованием в строительной отрасли составляет свыше 100 тысяч человек, пишет «Российская газета». Рядовых каменщиков, монтажников, электриков тем более не хватает.

Ну, скажите, с какой стати будет упираться простолюдин? Чтобы столичный или губернский князёк еще одну башенку воздвиг над своим дворцом? Князьки придумывают мегапроекты, рассчитанные на многие годы (а после - хоть потоп), и главное в таких проектах - добиться бюджетного финансирования. Для работяг (как презрительно именуют их) даже на минимальную зарплату не остается. Приходится выезжать на гастарбайтерах. Зарплата у них, можно сказать, символическая. Качество работ тоже символическое - а как бы хотели?

Я не раз писала, что, в принципе-то, мы живем совсем даже неплохо. Даже те, кого официально числят за чертой бедности. Одежды хватает на всех. Еда… Можно обойтись без разносолов и деликатесов. Живали и много хуже. Но невыносимо сознавать, что жулики шикуют, обворовывая страну, то есть не только нас, ныне живущих, но и будущие поколения. Если казнокрадство не остановить, Россия повторит судьбу СССР.

Анфиса ГЛУШИХИНА